Костер
Костер на своем, Отрядном месте. Стихи и песни в честь прославленного комсомольца или пионера. Этот день – особо ожидаем в пионерском лагере. Такой шанс лечь спать не как обычно, а в полночь и вдоволь побеситься. Был, конечно, и привкус героизма, однако им, двенадцатилетним, даже в те, советские времена, это все казалось вторичным. Гораздо ближе и интереснее – элемент соревновательности, ведь за первое место в этом мероприятии полагалась поездка на экскурсию в Севастополь всем отрядом и большой пирог в виде Чебурашки. Дети уже привыкли к тому, что наш четвертый отряд считался передовым.
Еще утром, в нарушение всех лагерных правил, двое моих опытных ребят пошли тайком искать отрядное место. Вечером там необходимо было провести мероприятие у костра, посвященное какому-либо герою.
Место оказалось настолько удачным, что мне, вожатому, это показалось мне довольно подозрительным. Тем не менее, мероприятие прошло удачно. И мы уже собирались отправляться в лагерь, когда вдруг послышались голоса. Трое здоровенных, в наколках, казалось, со съемочной площадки сбежали: «Кто-кто в нашем домике живет? – и прокуренный, наглый смешок. На фоне растерявшихся детей и моей напарницы-отличницы я лихорадочно вспоминал, где приходилось видеть эти портреты. И, вдруг… Да, действительно, пару недель назад приезжали милиционеры, предупреждали о беглых рецидивистах и показывали фото. Они, оказывается, обобрали несколько магазинов в горах.
«Ты смотри, смазливые пионерочки… С кого начнем?». Моя напарница истерически завопила. Девчонки сжались в кучку и глядели то на пришельцев с ужасом, то, с надеждой, – на меня. С одной стороны – скала, полтора десятка метров, а с другой – обрыв. И, хотя что-то холодное и противное заворочалось внутри, все-таки боялся в первую очередь за детей. Слишком свежо и жестко отпечаталось в памяти, как одна родительница, мать утонувшего мальчика, стучала кулачками в моего напарника-вожатого, хотя никакой вины на нем не было. Попробуй, объясни это обезумевшей от горя матери.
По наркотическим глазам «гостей» было видно, что они способны на все. Перед глазами промелькнули жуткие слайды, как они расправляются с двенадцатилетними девчушками… Вся педагогика, только что сданная на «отлично», вылетела в один миг. На каком-то необъяснимом подсознательном уровне резко потянулся к надпитой бутылке «Портвейна» в руках одного из них и сделал несколько крупных глотков. Немая сцена… Затянулась… Последние извилины «гостей», вероятно, выпрямились. Они ожидали всего, чего угодно: что я брошусь на них, буду проситься или попытаюсь бежать, но этого… Девятнадцатилетний юноша в красивой синей форме с белыми ремнями, по всем приметам—отличник, и, вдруг: «Спасибо, ребята, выручили, а то с утра – сушняк…». Пока они с вытянутыми лицами решают, что со мной делать, подаю сигнал отряду: уходите на трассу Ялта-Севастополь, там, по крайней мере, машины изредка пробегают.
Не даю опомниться новым собутыльникам: «Теперь, моя очередь поить! Только скажите, где взять, а то я за территорию лагеря редко выхожу». В глазах – подозрительность, но последние слова рассматривают уже как двусмысленную шутку. Вижу, как цепочка детей прилепилась к трассе, и сразу полегчало. Да, и алкоголь берет свое, не имел пока практики. «Если не вернешься, – из-под земли достанем!», – догоняют слова, которые для меня уже ничего не значат.
Внизу видны родные лагерные огоньки. Четвертый отряд окружает своего вожатого. Пацаны храбрятся: «Да, я ему мог приемом каратэ…». Полуобнимаю напарницу: «Ну, Оксана Викторовна, будете сто лет жить; еще и замуж удачно выйдете». И, вдруг: «Как Вы могли: пить вино, на глазах у детей?! Это не педагогично!»
Я почувствовал, что начинаю кое-что понимать в педагогике, хотя она так мало похожа на ту, что я пару недель назад успешно сдал