Гостиница
Олег застрял в этой забытой Богом районной гостинице, хотя до родительского дома оставалось всего десятка три километров. Были причины, в которых не хотелось сознаваться даже себе самому, поэтому приходилось ссылаться на неразбериху с автобусами. Они и ранее посещали его Сушки по какому-то своему, только, видать водителям известному графику. Бездорожье, особо ярко проявившееся после серии обильных дождей, как бы способствовало его смутному желанию оттянуть встречу с родными местами. Олег боялся даже себе признаться в том, что ищет повод для отсрочки момента встречи с отцом. Конечно, телеграмма недвусмысленно давала понять, что нельзя оттягивать, ведь у отца первая группа уже почти год. Однако тут же всплывал образ его молодой жены, которая собой как бы перечеркивала всю лирическую сторону встречи с родными местами...
Второй день Олег вяло листал старые журналы, периодически звонил на автостанцию, удовлетворяясь раздражительным диспетчерским: «Сообщим дополнительно!». Был кипятильник, хотя кто-то из обслуги предупредил, «поймаем – за всех расплачиваться придетя…», оставались пакетики с очень пахнущим, но мало похожим на чай, содержимым.
Соседа он заметил сразу. Однако отшил при первой попытке знакомства. Были любимые бумаги и не очень любимые мысли. Надобно привести их в порядок, раз уж такая ситуация сложилась. Защиту его диссертации все переносили, однако Олег считал себя революционером и даже это факт воспринимал как дань эпохи. Особо по городу не бродил. Нечего здесь смотреть: убого все, особенно после чорнобыльского случая, казалось, все ходили с потухшими, выцветшими глазами. Это угнетало – боялся распознать в глубине какого-либо взгляда то, что ускорит его отъезд.
Сегодня Олегу все-таки удалось добрести до автостанции, хотя делал он это, скорее, для очищения совести, чем для реального решения вопроса. Частные извозчики в основном отказывались ехать даже за двойную плату.
Возвращаясь обратно неожиданно возле реки, заметил соседа. То, что он делал, было настолько необычно, что Олег подошел поближе. Сосед, ловко эквилибрируя, что-то измерял на скале возле реки. Когда увидел Олега, нисколько не смутился, подошел и задумчиво-потерянно промолвил.
– Они даже не знают, что напрямую прикасаются к истории. К сожалению только телами, а душа почему-то не просыпается, – кивнул в сторону немногочисленных пляжников.
Василий продолжал недоуменно рассматривать соседа, пока тот большим аляповато-зеленым платком вытирал вспотевшую лысину. Медленно пошли в сторону гостиницы. Две девушки-подростки, цаплевидно обогнав нас, прощались на перекрестке:
– Ну, что, завтра как обычно возле купальни Ольги?
Сосед оживился:
– Ого! Видать, еще не все пропало, если школьницы помнят по какой земле ходят! А я-то, грешным делом, думал…
Подключился и я:
– Молодцы, что родное не забываете! Наверное, историка вашего надо поблагодарить
– Нехорошо, предки, к девушкам приставать, – заиграла челкой высокая, а во взгляде мелькнул тот неповторимый опыт, который характерен для такого странного подарка природы, как подросток-женщина.
– В каком историческом месте купаетесь! Можно сказать – возле самой Ольги…
– Какой Ольги? – в улыбке низенькой резко проявилось что-то кроличье:
Вторая, выжимая одной рукой волосы, кокетливо блеснула из-под ресниц:
– Я лично Ира, а ее…
– А я – неизвестная, – хохотнула и сильнее проявилось кроличье. Потянула подругу за руку, отвернулась, покрутив пальцем у виска.
Какое –то время шли молча. Потом Олег не удержался:
– Это вы по работе здесь… Исследуете?
– Да, вижу, что не только юному поколению, но и вам, педагогам, вряд ли нужна моя деятельность.
– Почему вы решили, что я педагог? – недовольно скрипнул Олега: «Воистину – гостиницу с гостинцами!».
– Напрасно вы работниц так называемой гостиницы подозреваете. Они хоть и столичной выучки не имеют, но совести, я думаю, – побольше. Вас учителей издалека видать. Как еще лекцию этим девчушкам читать не начали. Взгляд, конечно, выдает.
Василий ломал веточки и лениво помахивал ими – к вечеру чувствовалось обилие комаров в этом полесском болотном крае
Несколько заинтригованный, Олег решил ближе познакомиться с соседом, тем более, что вчера видел, как он уезжал на какой-то машине. Может удастся договориться с поездкой.
Сидели в номере. Небольшая плоская бутылка коньяка – запас Олега –сменилась довольно внушительной бутылкой «домашнего», которую вскоре притащил сосед. Звали его Оскар.
Что-то странное было не только в имени, но и во всех его манерах. Оказалось, что он краевед, фанатик своего дела, как вскоре убедился Олег.
Олег в последнее время нечасто признавался, что по основной специальности он историк. Всегда подчеркивал, что не только кандидатская у него по философии, но и докторскую заканчивает в том же ключе. Он не то чтобы стеснялся своей исторической сущности, но постепенно отходил от культа фактического материала. Коллеги, у которых было базовое философское образование, настойчиво убеждали его в необходимости подняться над фактической событийной исторической суетой. Особенно захотелось Олег осмысливать философские высоты в этот период, когда на историков вешают всех, в том числе политических, собак…
В последнее время прошлое слишком быстро настраивало его на персоналии, а оттуда напрашивались параллели.
– Вы понимаете, душа болит, ведь здесь невдалеке Игоря князя казнили. Я высчитал место, а им нужны факты. Какие еще? Сегодня мы с вами ступали по камням, где ходила Ольга, – он каждый раз наливал все щедрее и чаще. – Неужели вы не чувствуете тысячелетнюю сопричастность?! А им, сегодняшним, ничего не надо. Я, кстати, доказал, что у Святослава с матерью тоже был серьезный разрыв.
– Ну, это, я полагаю, общеизвестно!
– Ну, не скажите. Эти слухи о переносе столицы еще не все. Серьезный политический треугольник сложился, где каждый себе представлял не только столицу, но и все русское государство по-разному. У меня на этот счет уже три тома документов. Вы понимаете, что несут себе эти три тома материалов, если письменность появилась только-только? Я приехал, чтобы окончательно довести исследование… Но никому ничего не надо. Одни – это не актуально, лучше бы колбасы дали людям, а не кормили историческими сказками. Другие – надо на Запад нос держать и не путать их с нашими убогими былинами. Третьи… Ну, вы то, вижу, чувствуете, что значит, такой материал!? Вчера, представляете, один мужик, большой начальник, сказал, что желательно этот материал так подать, что «москали» не могли использовать, и он только украинской национальной идее послужил. Рабы! Поболее, чем крепостные до реформы. Неужели не понятно, что мы все живы именно славянским братством. Не делясь, когда… Корни надобно знать! Вот…
Олег с трудом затащил созревшего соседа в номер. Потом возбужденно листал страницы с нечеткими фотографиями местности, заброшенных камней и т.д. Были здесь и расчеты довольно серьезные, где определялась центральная точка кургана полуразрытого… Не заметил, как увлекся, однако вскоре в дверь поцарапались и зашел сосед. Он выглядел трезвым, хотя с измученным лицом.
– Надеюсь, что вам не показалось наивным, то, что здесь я написал. Уверяю – это на самом деле сенсация. Это же наши корни! Как без них? – По щекам его пробежали две борозды слез.
Сонная вахтерша долго не могла сообразить, куда собрался этот «чудик» среди ночи. Потом дотошно проверяла вес убогий инвентарь комнаты. А Олег, нетерпеливо переступал с ноги на ногу:
– Да, давайте заплачу хоть за десять вешалок, только побыстрее давайте паспорт.
Он мчался в ночь на запоздалом молоковозе, потом с подозрительной компанией в джипе, что ехала с охоты и все предлагали ему «выпить и пострелять». Он ехал к отцу, которого не видел несколько лет и не писал, после его резкого ухода к другой женщине. Он боялся не застать. Не успеть услышать чего-то важного.
Он вспомнил, что был историком.
Не забыл, что оставался сыном.